Какое-то время спустя, я перестала осознавать, сколько времени прошло с тех пор, как я попала в это место. Дни сливались с ночами, ничего особенного не происходило. Беременную звали Тириллой, и с ней мы иногда общались. Оказалось, что её обвинили в колдовстве потому, что её жизнь замужем вызывала жгучую ревность и зависть родственников.
Дни проходили за днями. В Башне меняли людей – кто-то выздоравливал, и его уводили из «лечебницы», кто-то, наоборот, умирал.
Однажды утром снова пришла сестра Корнелия, и очень радостно объявила:
- Дети мои, возрадуйтесь! Ибо настал тот час, которого мы все так ждали! В нашу скромную лечебницу приезжает не кто иной, как Оттон Бессен, и с его благословения, вы либо излечитесь навсегда от своих духовных болезней и от грехов – через страдания. Либо же нет, и останетесь здесь до следующего его приезда. А теперь – за молитву. И молитесь, чтобы он благополучно приехал.
Весь день в Башне стояла мёртвая тишина, ибо не все, но очень многие догадывались, как будут «лечить» инквизиторы. И, несомненно, вылечат. Каждый скрип из-за стены, любые шаги доводили обитателей Башни до нервных припадков, кто-то, зарывшись под солому дрожал, как осиновый лист. Другие молча молились, или просто плакали. Я молча пыталась сосредоточится на основном.
Больше всего меня огорчала возможность выдать кого-нибудь, и от этого становилось хуже всего. Ибо когда подвешивают на «скрипке» человек рассказывает всё, с момента своего рождения, потому что чем больше ты говоришь, тем меньше тебя припекают.
А мне, конечно, было что рассказать.
Рыжеволосую уже дня три не трогали – не было смысла, ибо приезжал в скором времени истинный профессионал в своём деле, по этому она очнулась, и даже смогла говорить. Увидев, в каком состоянии находятся все остальные, она тут же поняла, в чём дело. Я ей помогла сесть, потому что сама она не способна была пошевелиться.
- Кто? – только и спросила она.
- Оттон. Оттон Бессен.
- А… истинный мастер, пример для подражания. Я понимаю. – Она усмехнулась одной стороной рта, которая не была разбита – хочешь, дам тебе совет?
Я кивнула.
- Когда придёт время – сдавай, рассказывай, признавайся. Говори как найти. Сотрудничай. А героиню из себя потом сделаешь, если выживешь.
Её первой увели на следствие. Как и ожидалось, она не вернулась.
Следующей, в списке оказалась монахиня, которая нисколько не сопротивлялась, когда к ней подошли двое огромных служителей, только сказала тихо «прощайте». Она тоже не вернулась.
Через день настала моя очередь. Тирилла, увидев, что служители направились ко мне, крепко сжала мою руку, и со слезами на глазах провожала меня до самой двери, пока та не захлопнулась у неё перед лицом.
Свежий воздух с лестницы подействовал как резкий удар в живот. Я бы упала, если бы опытные служители не поддержали меня. Мы спускались по бесконечной лестнице, внизу нас встретила сестра Корнелия. Её глаза – удивительно – выражали искреннюю заботу. Из подвала доносились приглушённые толстыми стенами крики. Я уже ничего не осознавала.
Из полуобморочного состояния меня вывел резкий удар по коленям. Я уже стояла перед столом, за которым сидели два монаха и инквизитор.
- Фелиция фон Лигцерн? – высокий и тощий инквизитор в чёрном традиционном одеянии назвал меня именем, которым меня крестили. Значит, судят всё-таки не сестру Марту. Удивительно – вы обвиняетесь в чародействе и еретничестве. Признаёте ли вы свою вину?
- Нет.
- Признавала ли ты когда-нибудь веру, отличную от той, которой учит верить Римская церковь?
- Я верю в то, чему учит Рим.
- Не сомневаюсь – инквизитор скривился – что у вас даже в священном Риме есть своя секта.
Я старалась не терять присутствия духа, что было крайне сложно. Меня окропили святой водой, заставили прочитать «Ave» и «Pater nostra». Всё это было крайне не интересно ни судьям, ни мне.
Комментариев нет:
Отправить комментарий