Глава 8. часть 2.

- Знаете ли вы латынь?

- Да.

- Значит, вы признаёте, что читали запретные книги? Что виновны?

- Нет! Я не виновна в том, в чём меня обвиняют!

- Брат Транквилий – инквизитор с довольной улыбкой повернулся к монаху, сидящему слева от него – запишите: обвиняемая путается в показаниях. Нам необходимо узнать правду.

- Но мастер Оттон сейчас занят с другими…

- Прекрасно. Я сам займусь этим делом.

Очевидно, «молодой» инквизитор бесславно прозябал в тени известного мастера, и хотел доказать всем и вся свою состоятельность в этом нехитром деле – добиваться признания с помощью железа и огня. Значит, мне не повезло – меня будут допрашивать с особым пристрастием.

- Итак – он повернулся ко мне, не скрывая радости – с чего начнём? Как видите, у нас тут богатый выбор.

Я оглянулась. Действительно, помещение было богато обставлено – всевозможная техника, последние изобретения святых отцов, механизмы. Инквизиторский глаз радовался, глядя на эдакую красоту.

Общим голосованием, было решено испробовать для начала кресло. Звонко лязгнули оковы, запахло старой спёкшейся кровью и гнилым мясом – запах, которым отличается рабочая одежда хорошо поработавшего инквизитора.

- Итак – судья почти ласково посмотрел на меня – ты расскажешь нам, как ты связалась с дьяволом?

Я молчала. Брат Транквилий по знаку инквизитора подкрутил болт на моей правой ноге, и чудовищная боль прошла судорогой по всему телу.

- Сколько раз ты видела его лично? – продолжал настаивать на своём тот – сколько раз участвовала в шабаше? Кого ещё видела там?

С каждым вопросом болт всё закручивался, вдавливая кости ступни, я старалась перестать ощущать правую ногу как свою конечность, но это удавалось всё хуже и хуже. Постепенно, из-за боли я даже перестала слышать вопросы, которые мне задавали, и видела только доброе лицо инквизитора, которое с вдохновленной сердечностью смотрел на меня, явно желая спасти мою душу и поскорее отправить её в рай.

Я взвыла, когда нога сплющилась до предела, на мой вой, - или это были уже галлюцинации – ответили снаружи собаки. Брат Транквилий, наконец-то дождавшийся реакции, с ещё большим усердием принялся за вторую ногу. Я почувствовала, что ещё чуть-чуть и я начну говорить. Причём говорить много и по делу, поэтому я решила занять всё мысли латинским счётом, алфавитом, даже заклинаниями. Лишь бы не сказать ничего.

Не знаю, сколько ещё всё это продолжилось, однако, когда внезапно пытку прекратили, я почувствовала, что ногами я больше пользоваться не смогу.

- Братья, она пока что упорствует. Я предлагаю подождать некоторое время, пока её упрямство не сменится желанием помочь нам.

Братья согласно закивали головами, и они все втроём вышли. Я откинулась на спинку железного «трона», сосредоточившись на боли в ногах. Я знала, чего они добивались – чем больше времени я проводила посреди механизмов, которые мне ещё предстоит испытать на себе, тем страшнее мне должно было становится. И самое отвратительное, что они скорее всего добьются своей цели.